Петербургский «рынок» секс-услуг серьезно изменился с начала 2022 года. По оценкам самих девушек, как минимум в части нелегальных салонов доля военных среди клиентов еще недавно доходила до 50 %. При этом люди, вовлеченные в проституцию, — одна из самых уязвимых категорий, и от потенциального насилия со стороны военных им защититься еще сложнее. «Бумага» поговорила с двумя работницами нелегальных салонов, которые за последние три года контактировали с десятками тех, кто так или иначе побывал на войне в Украине. Вот их истории.
По соображениям безопасности мы не указываем некоторые детали биографии героинь. Кроме того, в тексте встречается мат.
«Он схватил меня за волосы, порвал кожу на голове». Вероника, в «сфере» секс-услуг около семи лет
Вероника родилась в Петербурге, получила высшее образование. Ей около 35 лет, раньше занималась музыкой и играла в группе. Вероника одна воспитывает двоих детей и ухаживает за матерью с хроническими заболеваниями.
— Я работаю семь лет. В отличие от времен, когда я попала сюда, большинство салонов теперь работает только на выезд — последние несколько лет полиция регулярно устраивает на них рейды, массово закрывает. Теперь мы [чаще всего] приезжаем к клиентам домой, либо в сауны.
Но полиция не главная проблема — «СВОшники» доставляют гораздо больше неприятностей. Еще недавно у нашего салона соотношение между ними и другими клиентами было примерно 50/50 — каждый второй был с СВО. Думаю, так получалось из-за большого количества денег, которые им выплачивали и которые они хотели быстро прогулять. В сентябре к нам пришел клиент-военный, без рук и ног — «прогулял» 3 миллиона рублей, потом у меня занимал деньги на билет домой в Волгоград. Но сейчас доля клиентов-«СВОшников» у нас почему-то уменьшилась.
Многие из них отвратительно себя ведут, постоянно доебывают напоминаниями о том, что они герои, и так далее. Те, кто поадекватнее, надолго заказывают девушек, выпивают с ними, поют песни. «СВОшники» в целом много пьют и много употребляют наркотики. Наверное, чтобы как-то забыть [войну], но считаю, что [таким способом] ты ничего не забудешь. Наоборот, станет только хуже — перепьешь или перенюхаешь, и тебя вообще переклинит. [В той или иной степени] проблемы с головой начались у всех. Это заметно, даже если военный нормально общается и с виду адекватный.
Мне кажется, сейчас уголовные дела на «СВОшников» стараются не заводить, чувствуется, что руки у них развязаны. Недавно мы с двумя девочками поехали на вызов к военным — один из них до нас докопался, внезапно начал ругаться, в какой-то момент сказал: «Да я хохлам головы резал, думаешь, я тебе ее не отрежу?» Другой «СВОшник» решил нас защитить, у них завязалась драка, мы с девочками убежали. За другой девочкой «СВОшник» бегал по квартире с ножом, говорил: «Я привык убивать». Хорошо, что она успела убежать. Но и мне однажды досталось — «СВОшник» схватил меня за волосы, порвал кожу на голове, пришлось зашивать.
Знакомая рассказывала, что в ее салоне в Приморском районе «СВОшнику» что-то не понравилось, и он устроил стрельбу. И как ты таких остановишь? Салон после этого закрыли. Один из наших водителей, Егор, купил газовый баллончик, но другие его примеру не последовали. Да и что водитель сделает, если у «СВОшника» крыша поедет или он «белочку» словит? Когда появляется угроза [жизни или здоровью] со стороны клиента, единственная гарантия безопасности — звонок в полицию. Для силовиков у девушек заготовлена примерно одна и та же легенда: познакомилась с мужчиной на улице или в кафе, поднялась с ним, грубо говоря, чай-кофе попить, а он начал себя неадекватно вести. И как [клиент] докажет, что это не так?
В целом на выезды к «СВОшникам» никто ездить не любит — об их выходках уже все наслышаны, девушки в основном их побаиваются. Ты же не знаешь заранее, какой он — всё ли у него нормально с головой, на что он вообще способен. Нам разрешают отказаться от работы с клиентом, если мы приезжаем и видим, что он неадекватный — просто говоришь «нет, не остаюсь» и уходишь. В некоторых салонах с этим, слышала, строже, но у нас в таких случаях никого не наказывают — администратор ведь тоже не хочет сидеть на телефоне и нервничать.
[При этом] одна из девочек, которая с нами работала, ходила и всем предлагала поехать работать в Луганск — видимо, сидела на проценте. Рассказывала, что там час стоит 70 000, половина из которых остается у девочек — туда со всей России секс-работницы едут за хорошей жизнью (в декабре прошлого года издание «Верстка» выпустило материал, в котором называлась цена в 15 000 – 20 000 рублей за час в Донбассе — прим. «Бумаги»). Одна из наших девочек напилась и согласилась. Я ей тогда сказала: «Ты что, дура, не поняла, что там будет?». Водитель Егор родом с Донецка — давно переехал в Петербург, здесь у него жена и дети. Он рассказал ей, что девчонок там стреляют, стоит им только что-то не так сделать. Егор посоветовал сидеть спокойно здесь — получилось отговорить.
«Патриотов из них, наверное, процентов 30–35»
— Большинство «СВОшников», с которыми я виделась на работе, — контрактники, они пошли на СВО за деньгами. За всю войну контактировала с двумя или тремя мобилизованными, и то давно — сейчас, мне кажется, мобилизованных уже в живых почти не осталось. Встречала и военных, которые говорили, что «мы правы», что надо всех «на колени поставить», но таких «патриотов» из них, наверное, процентов 30–35. Еще попадались те, кто просто хотел выйти из тюрьмы — годик отвоевать и жить обычной жизнью. Обычно они говорили, что лучше бы отсидели до конца срока.
Среди таких клиентов много колясочников. На выездах мы пару раз помогали им перебинтовывать конечности — было страшно, но что делать. Как-то я разговаривала с одним из контрактников — он лежал на кровати, у него из конечностей остался только палец на руке, а ноги и вторую руку оторвало. Спросила, стоило ли это тех денег? Конечно, ответил, что нет.
Наверное, самый жуткий случай — мы приехали на вызов к мужчине, который когда-то сдал маленького сына в детский дом, а незадолго до его совершеннолетия восстановил родительские права и забрал к себе. Тогда началась СВО, и отец захотел, чтобы сын заключил контракт. Парень, которому только исполнилось 18, уже находился на фронте, а отец гулял с нами на деньги от его единовременной выплаты.
«Рассчитываю, что скоро уйду»
— Если помните, раньше на улицах везде висели объявления с именами девушек и номерами телефонов. Этим способом рекламировались дешевые салоны, услуги в которых стоили от 800 до 1500 рублей в час (в среднем цены в несколько раз выше — прим. «Бумаги»). В какой-то момент полиция эти салоны позакрывала, объявления исчезли. Но после этого силовики начали закрывать не только подобные дешевые, но и вообще все салоны. В «сфере» в основном считают, что это инициатива с самого верха — якобы кто-то обратился к президенту и попросил почистить город.
Совсем недавно в Приморском районе накрыли большую сеть салонов, владельцев и админов увезли в полицию — в наших тематических каналах я такое читаю постоянно. Судя по темпам закрытия салонов, скоро их останется всего три или четыре, которые полиция под себя возьмет. Многие девочки, видя ситуацию, собираются уходить из «сферы» — кто-то на мастера по маникюру выучился, кто-то замуж планирует. Кто-то из девочек пойдет в «индивидуалки» («индивидуалками» называют секс-работниц, которые не сотрудничают с салонами или посредниками, а работают самостоятельно — прим. «Бумаги»), но я не считаю хорошим вариантом работу без охраны и всего остального.
Я тоже окончила курсы мастера по ресницам и рассчитываю, что скоро уйду. Когда война закончится, «СВОшники» массово вернутся, и для сферы это будет страшно. У половины из них будет оружие, они привыкли получать по 200 000 — кто из них теперь пойдет на завод? Но сами они об окончании войны ничего не говорят. Я у некоторых спрашивала, когда это всё закончится, — отвечали, что это еще очень надолго.
«Я не вижу в их глазах будущего». Наталья, в «сфере» около 15 лет
Наталье больше 35 лет, супруга и детей у нее нет. Последние несколько лет она регулярно пытается уйти из «сферы», но не может из-за долгов, накопленных ее родителями. В сфере секс-услуг в Петербурге женщины в среднем зарабатывают от 200 тысяч рублей, это значительно больше средней зарплаты в городе.
— Я работаю с 2010 года. Сейчас — взяла перерыв, на смену последний раз выходила пару месяцев назад.
Если 10 или 15 лет назад главная опасность исходила от налетчиков, то теперь — от «СВОшников». Не ахти клиенты — да, нормально платят, но психика у них сломана. Как я к ним могу относиться, если мою подругу в Ростове вместе с другими девочками «СВОшники» загнали в сауну и избили до полусмерти? Меня бог миловал.
Со многими из них разговаривать опасно, даже шутить — они могут что-то не так понять, и потом хоть нож в горло. Я не понимаю, как с такими мужчинами потом заводить отношения или строить семью, он же может и жену, и детей грохнуть. Им войны на гражданке не хватает, вот и срываются на девушках. Я не любила к ним выезжать — как только слышала «СВО», говорила: «Я не еду». Да и общение с ними стараюсь из памяти побыстрее удалить. Правда, такое отношение не у всех — некоторые девочки их любят, ведь у них много денег.
[По моим наблюдениям,] мало кто из «СВОшников» горел желанием туда [на войну] поехать. Многие говорили, что их заставили, кто-то из них вообще высказывался против СВО — идейных патриотов я не встречала. Тех, кто поехал ради денег, — много, и они им, как понимаю, достаются достаточно легко. Либо они их не ценят — не знаю. Всё, что они зарабатывают там на убийствах, они спускают здесь в никуда. Не на семью тратят, не на будущее, а на проституток, алкоголь и наркоту. С ними не о чем даже поговорить — я не вижу в их глазах будущего.
Многие из них стали инвалидами — какие у них теперь могут быть планы? Я выезжала к «СВОшникам», которые остались без рук — без ног. Они как бы хотят [заняться сексом], но им сложно — сами понимаете, какой секс может быть, если у тебя ног нет? Это не самое приятное зрелище.
«Сфера жила и будет жить»
— Полиция всегда стремилась выжать из нас побольше бабла, а теперь всё внимание на СВО, им [полностью] развязали руки — чувствуют себя как будто королями. Мне всё это [борьба с проституцией] кажется их внутренней дележкой территории. Только страдают из-за нее почему-то девочки. Полиция бьет нас, чтобы начальство салона испугалось и закрыло его. Они с нами не как с людьми разговаривают: «Пошла, быстро», еще и поджопник дадут. Некоторые салоны они громили и поджигали, при этом специальные сауны за городом продолжают спокойно работать под полицией.
Салоны, которые еще принимают у себя клиентов, из-за «СВОшников» выставляют всё больше охраны, иногда даже с оружием. Наша сфера жила и будет жить, на это не повлияют ни конец войны, ни ее продолжение, ни меры государства. Может, она как-то мутирует, например, останутся только защищенные, как тюрьма, коттеджи — с охраной и собаками.
Сама я 12 из 15 лет я работала в «сфере» стабильно. Потом мозги появились. Я не загадываю, останусь ли я в ней дальше. В жизни постоянно случается что-то, из-за чего возвращаюсь, хотя не хочу. Просто в ЧПшные времена «сфера» выручает. Но из нее надо уходить.
Что еще почитать:
- «Дети идут за легкими деньгами». Как подростки в России становятся наркоторговцами и как их за это судят.
- «Приходится работать с приехавшими с фронта». Как во время войны изменилось положение проституированных женщин
