Завтра в прокат выходит «Мастер» — новый фильм Пола Томаса Андерсона, одного из сильнейших режиссеров современной Америки. Кинообозреватель «Бумаги» рассказывает, почему эту премьеру не стоит пропускать и почему стремление Андерсона сравняться с великими не раздражает.
Фильм открывается кадром морской воды: в широком формате она выглядит так, что кажется, будто чувствуешь соленый запах Тихого океана. Звенящая тишина ультрамарина взрывается скрежещущей музыкой, и в кадре появляется человек — Фредди Куэлл. Лицо Фредди подергивается от тика, черты лица искажены неврозами. Он — моряк, готовящийся к демобилизации. На дворе 1945 год.
Возвращение Фредди в родную Америку предваряется консультацией с психологом, из которой мы узнаем очевидное: наш герой страдает от посттравматического расстройства — только через двадцать с небольшим лет об этом начнут снимать фильмы и назовут «вьетнамским синдромом». Фредди отпускают с миром, но на гражданке, на твердой земле он чувствует себя еще менее уверенно, чем на качающейся палубе. Моряк пытается работать фотографом, но все заканчивается скандалом; уезжает в поле батрачить с азиатскими гастарбайтерами, но и оттуда приходится сбежать. Затем, почти безумный от алкоголя и многочисленных фрустраций, Фредди спьяну оказывается на частной яхте. Ее владелец и капитан — велеречивый полный усач, основавший собственный квазинаучный культ и известный среди своих последователей как Мастер (его полное имя — Ланкастер Додд — прозвучит только во второй половине фильма). Именно он оказывается первым человеком, который понимает несчастного нелепого безумца.
О «Мастере» очень трудно что-то писать. Дело не в сложности интерпретации — наоборот, здесь нет сложных идей, а тем можно найти множество. Например, объявить, что это фильм о сложности адаптации ветеранов войны к мирной жизни (почему нет) или о сайентологии — шарлатан с корабля действительно основан на личности Лафайета Рона Хаббарда, основателя этого полурелигиозного учения. Об Америке, которая в версии Андерсона предстает страной бесконечной меланхолии. Наконец, об отсутствии Бога: как говорит Мастер во время последней встречи с Фредди, ни один человек до сих пор не смог жить без господина (учителя, хозяина — в оригинале звучит многозначное, собственно, master). Неслучайно в послевоенном мире победившего атеизма преобладают пустые пространства — морская ширь, вспаханное поле, пустыня — культы типа сайентологии как раз и нужны, чтобы заполнить святые места, которые не должны пустовать. Все так, но интерпретирование «Мастера» оказывается редукцией.
Неслучайно в послевоенном мире победившего атеизма преобладают пустые пространства — морская ширь, вспаханное поле, пустыня — культы типа сайентологии как раз и нужны, чтобы заполнить святые места, которые не должны пустовать
И здесь действительно есть, что разглядывать. Помимо уже упоминавшейся фактуры, это, в первую очередь, два центральных персонажа. Фредди в исполнении Хоакина Феникса похож на сломавшегося робота: разговаривает уголком рта, не находит места рукам и не умеет общаться с людьми, но зато обладает странным талантом — мастерить алкогольные коктейли из всего, что попадется, в диапазоне от кокосового молока до торпедного топлива и химического растворителя. Мастер, которого играет Филипп Сеймур Хоффман, — холеный мужчина, прирожденный манипулятор, обладающий почти гипнотической способностью к убеждению, но при этом тоже довольно жалкий — камера подсматривает унизительную сцену, в которой жена мастурбирует ему перед сном. Феникс и Хоффман — великие, безусловно, актеры, и каждому из них удается создать персонажа, которого сложно забыть; в общих же сценах между ними возникает напряжение почти эротического толка. После знакомства Ланкастер Додд проводит для Фредди сеанс посвящения: тот должен не моргая смотреть в глаза Мастеру и отвечать на вопросы. «Как тебя зовут? Как тебя зовут? Как тебя зовут? Веришь ли ты, что Бог может спасти тебя от твоей собственной нелепости?» — всего за четыре минуты быстрого допроса нервные смешки Фредди разрешаются истерикой, после чего наступает облегчение и оба закуривают.
Феникс и Хоффман — великие, безусловно, актеры, и каждому из них удается создать персонажа, которого сложно забыть; в общих же сценах между ними возникает напряжение почти эротического толка
Но на самом деле фильм не об этом — он о бескрайней синеве моря; о человеке, бегущем через осеннее поле. И поэтому это чистое кино нужно смотреть — смотреть не моргая. Как тебя зовут? Как тебя зовут? Веришь ли ты, что Бог спасет тебя от собственной нелепости?
